Священномученик Александр Косьмич Флегинский родился 19 февраля 1861 года в семье священника Косьмы Флегинского.

В 1883 году Александр окончил Ставропольскую духовную семинарию, получив место псаломщика при Казанском соборе города Ставрополя. В этом же году он был рукоположен в сан диакона, а затем священника епископом Кавказским и Екатеринодарским Германом (Осецким) и определен к храму святого мученика Лонгина сотника станицы Ключевой Кубанской области. В 1885 году отец Александр был переведен в станицу Красногорскую, где был настоятелем местного храма и также занимал в благочинии должность окружного миссионера, а затем и окружного духовника. За усердную многолетнюю службу Церкви он был награжден набедренником, скуфьей, камилавкой и золотым наперсным крестом.

Помимо приходских трудов отец Александр принимал активное участие в епархиальной жизни и был членом Ставропольского епархиального церковно-археологического общества, являвшегося первым церковно-научным учреждением на Северном Кавказе.

4 февраля 1908 года он был переведен в станицу Георгие-Афипскую и назначен благочинным 17 округа. Овдовев в 1911 году, он вплоть до своей кончины жил вдовцом. Как благочинный, отец Александр представлял интересы духовенства округа в качестве делегата на общеепархиальных съездах священнослужителей, принимал участие в работе съездов духовенства Екатеринодарского училищного округа, ревизировал деятельность городского духовного училища.

После февральского переворота 1917 года настало время тяжких испытаний для страны и Церкви. Вспыхнула гражданская война, охватившая всю Кубань и Северный Кавказ. В марте 1918 года разрозненный большевистский отряд захватил станицу Георгие-Афипскую, силой установив советскую власть. По станице прокатилась волна безудержного насилия, начались скорые расправы с представителями «царского режима, угнетавшими трудовой народ». В это же время был схвачен и убит большевикамии отец Александр.

В «Обращении Церкви Екатеринодарской к христианским Церквям всего мира», опубликованном 7 апреля 1919 года в газете «Вольная Кубань», о случившейся трагедии кратко сообщалось следующее: «в станице Георгие-Афипской священник отец Александр Флегинский был изрублен в куски». После освобождения Кубанской области от большевиков началось расследование обстоятельств гибели отца Александра Особой следственной комиссией по расследованию злодеяний большевиков, состоящей при главнокомандующем вооруженными силами на Юге России.

26 марта 1919 года члены Особой комиссии произвели осмотр делопроизводственных документов Кубанского епархиального совета и выявили часть рапортов на имя епископа Кубанского Иоанна (Левицкого), в которых «об убийствах большевиками лиц духовного звания не содержится описания обстоятельств, при которых произошли эти убийства». В их числе был рапорт благочинного 17 округа от 17 декабря 1918 года об убийстве священников станиц Ключевой Моисея Тырышкина и Георгие-Афипской Александра Флегинского. О времени смерти отца Александра позднее свидетельствовал инспектор Георгие-Афипского двухклассного начального смешанного училища А. Бельский, который указывал, что «законоучитель священник Александр Флегинский скончался в марте месяце 1918 года».

На основании собранных материалов члены Особой комиссии в одном из следственных документов об обстоятельствах смерти отца Александра в краткой форме писали: «Флегинский Александр, священник станицы Георгие-Афипской Кубанской Области. Избит с бесконечными глумлениями, выведен был за станицу и убит. Тело его было найдено много времени спустя».

Весть о гибели кубанского благочинного широко распространилась в епархии, и, даже несмотря на отсутствие постоянного сообщения из-за продолжавшихся до августа вооруженных столкновений красноармейцев с частями Добровольческой армии, в 1918 году стала известна в г. Ставрополе.

Указанные выше сведения об обстоятельствах смерти находят свое подтверждение в заявлении делегата Ставропольско-Кубанского епархиального собрания священника Иоанна Гревцова, которое было подано 13 (26) сентября 1918 года в канцелярию Всероссийского Освященного Церковного Собора в связи с формированием Собором списка лиц, пострадавших за веру и Церковь.

После освобождения станицы Георгие-Афипской от большевиков Добровольческой армией в августе 1918 года, растерзанное тело отца Александра было обнаружено за пределами станицы спустя семь месяцев после убийства. Эти данные подтверждает следственная комиссия и метрическая запись об отпевании отца Александра в Александро-Невском войсковом соборе города Екатеринодара, где датой смерти является 24 марта, а датой отпевания и погребения 18 сентября 1918 года.

После того как тело отца Александра было найдено, вероятно, его сын Владимир, занимавший должность судебного следователя 2-го участка Сальского округа Новочеркасского окружного суда, вывез в город Екатеринодар, где приготовил к христианскому отпеванию и погребению.

Отпевание состоялось 18 сентября 1918 года в Александро-Невском соборе при стечении большого количества духовенства 17 благочиния Кубанской области, которое много лет возглавлял отец Александр, о чем было засвидетельствовано записью в метрической книге собора. Похоронили отца Александра на городском Екатеринодарском (Всехсвятском) общем кладбище.

В 2015 году комиссией по канонизации святых Екатеринодарской епархии была установлена могила отца Александра. На заседании Священного Синода 4 мая 2017 года имя священномученика Александра было включено в состав Собора новомучеников и исповедников Церкви Русской с установлением особого дня памяти 6 апреля.

19 сентября 2017 года, по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла, на Всесвятском кладбище г. Краснодара были обретены святые мощи священномученика Александра. Спустя два месяца, 18 ноября, за всенощным бдением в Екатерининском кафедральном соборе г. Краснодара святые мощи были торжественно изнесены для почитания верующим.

По благословению митрополита Исидора, мощи священномученика Александра постоянно почивают в Екатерининском кафедральном соборе г. Краснодара, а частица передана в Георгиевский храм поселка Афипского Северского района, на территории которого служил и был казнен святой.

Составители: священник Андрей Небавский, Н.В. Кияшко

Священномученик Андрей Филиппович Ковалев родился 12 августа 1871 г. в станице Кореновской. Окончил Ставропольскую духовную семинарию по первому разряду в 1892 г. и был назначен псаломщиком в станицу Платнировскую.
Он служил в Петропавловской церкви станицы Платнировской, в Вознесенской церкви станицы Кущевской Кубанской области, Космодамиановской церкви села Благодарного, Казанской церкви села Удельного Ставропольской губернии, преподавал в церковно-приходских школах и училищах.

15 июля 1896 г. был рукоположен в сан диакона, а 20 июля — священника.

Оказывал спасительное влияние на иноверцев, присоединил к Православию из раскола австрийского толка семью из пяти душ. Будучи окружным миссионером в 12 благочинии, проводил собеседования и диспуты не только на своем приходе, но и оказывал помощь духовенству других станиц. После 1917 г. численность действующих храмов катастрофически сокращалась, поэтому священник Андрей был переведен в Краснодар. Был женат, имел двоих детей.

Во время организации административной структуры самостоятельной Кубанской епархии в 1919 г. отец Андрей был назначен казначеем епархиального свечного завода. Во время эвакуации всех гражданских и епархиальных учреждений в феврале 1920 г. из Екатеринодара, он вместо священника А. Николайченко стал председателем правления и по поручению Временного Высшего Церковного Управления был послан доставить из порта г. Новороссийска в Екатеринодар заказанный для епархии воск.
Батюшку арестовали 21 сентября 1921 г. по обвинению в поджоге свечного завода и в агитации против советской власти. В ходе расследования богоборческим властям не удалось доказать вину священника. Однако вынесли следующий приговор: «Принимая во внимание тревожный момент в связи с нападением банд на ст. Динскую и с предположением напасть на Краснодар, и для поддержания общей политической ситуации в городе, как элемент, враждебный Соввласти, – расстрелять».
Приговор был приведен в исполнение ночью 28 сентября 1921 г.

Священномученик Григорий родился в семье диакона Иосифа Николаевича и Евдокии Васильевны Троицких 1 октября 1870 года в селе Громок Моршанского уезда Тамбовской губернии. С самого детства родители, жившие в простоте и бедности, приучали его к стяжанию «Царства Божия и правды Его» (Мф. 6:33).

Почувствовав  горячее желание служить Богу, Григорий поступил в Ставропольскую духовную семинарию. Его однокурсниками оказались будущие кубанские священномученики Андрей Ковалев, Михаил Лекторский, Григорий Конокотин, с которыми он разделит в 1921 году подвиг мученического венца. Окончив в 1892 году семинарию, Григорий был назначен псаломщиком в Введенский храм станицы Пашковской; в этой станице начался и закончился его путь земного служения Христу.

Вскоре после вступления в брак с Антониной Кирилловной будущий священномученик 20 августа 1895 года епископом Ставропольским и Екатеринодарским Агафодором (Преображенским) был рукоположен в сан диакона и назначен в Троицкий храм станицы Должанской. Исполняя обязанности диаконо-учителя, он преподавал Закон Божий в местной церковной школе, проявив себя как талантливый и добрый педагог.

22 сентября 1896 года, в день памяти ветхозаветного пророка Ионы, отец Григорий был рукоположен в сан священника. Молодого пастыря отправили служить в далекое от прежнего места село Сандата Медвеженского уезда Ставропольской губернии. Коренным населением этого уезда являлись калмыки-ламаисты, занимавшиеся в степях традиционным для них скотоводством по соседству с жителями Большедербетовского улуса, поэтому миссия среди них являлась первостепенной пастырской задачей. Прибыв к месту своего нового служения, он получил кроме приходских обязанностей еще и должность противобуддийского миссионера благочиния. Через два года у Троицких родился первенец Максим.

В 1903 году отец Григорий был назначен в село Александровское, но спустя год, по настойчивым просьбам жителей, епархиальное начальство разрешило ему вернуться в Должанский приход. Пастырская деятельность священномученика Григория была неотделима от подвижничества и благодатной церковной жизни. Находясь на занятиях в станичных школах, на требах или даже в дороге, он никогда не прекращал внутреннюю молитву к Господу Иисусу Христу, являя собой пример исполнения заповеди апостола Павла «непрестанно молитесь» (1 Фес. 5:17).

Даже несмотря на трудности занимаемой им должности духовного следователя в благочинии, с которой были связаны разбирательства по всем доносам, кляузам и проблемам церковной жизни, отец Григорий своей справедливостью, мудростью и добротой не только не терял, но еще больше приобретал уважение к себе. Всеобщая любовь прихожан и духовенства служили свидетельством благочестивой жизни пастыря Христова.

В 1906 году за «выдающееся усердие и ревностные труды на школьном поприще» отец Григорий как заведующий мужской и женской церковных школ и преподаватель министерской школы для иногородних получил официальную благодарность Ейского отделения Ставропольского епархиального училищного совета. 30 мая 1913 го­да он был пе­ре­ве­ден в ста­ни­цу Паш­ков­скую, где прежде началось его служение в качестве псаломщика. В 1916 году за усердное служение он был награжден камилавкой.

Февральская революция 1917 года принесла перемены не только в институтах гражданской власти, но и церковной. Отсутствие в первое время жестокого государственного контроля над Церковью позволило многим талантливым священнослужителям войти в состав епархиальных органов управления, превратив их из бюрократических контор в эффективные учреждения. Реформа управления епархией была разработана епархиальным съездом духовенства и мирян, в работе которого в городе Ставрополе принимал участие и отец Григорий как представитель своего благочиния. На съезд он прибыл с твердой идеей оживления деятельности станичных и хуторских приходов. Делегаты съезда, помня его успешную работу в должности ревизора Екатеринодарского духовного училища, единодушно предложили принять участие в работе епархиального свечного завода.

Братоубийственная гражданская война на Кубань пришла не сразу. Конфликты и вооруженные противостояния в далеких Петрограде и Москве доходили в виде газетных заголовков и писем, но в тревожном 1917-м власть в крае еще принадлежала казачьему правительству. С конца января 1918 года начались первые боевые действия, которые привели к захвату красными войсками оставленного казачьим правительством Екатеринодара. Видя с какой легкостью некоторые казаки-фронтовики, принимавшие еще недавно присягу перед святым Крестом и Евангелием, не колеблясь нарушали клятву и выступали против своих братьев на стороне красных, священномученик Григорий в своих проповедях часто призывал их покаяться и сложить оружие. Неоднократно большевики собирались расстрелять его, но только благодаря заступничеству прихожан, выступивших в защиту своего пастыря, он оставался жив. За недолгое время советской власти в станице часто безбожники врывались в дом отца Григория и, под предлогом обыска, устраивали обычные грабежи.

Действие Святого Духа в отце Григории было не только явственно заметно, но и незримо оказывало влияние на души окружавших его людей. Во время пасхального богослужения случайно зашедшие в храм пьяные солдаты были настолько поражены молитвенным состоянием священномученика, что подошли к алтарю и, несмотря на пение хора, стали громко требовать исповедовать их и приобщить Святых Таин. Поскольку литургия только-только началась, отец Григорий остановил богослужение и принял исповедь раскаявшихся грешников, наставляя их словами Спасителя: «Прощайте, и прощены будете» (Лк. 6:37).

Когда в 1921 году в ряде губерний центральной России вспыхнул голод, то всюду совершались всенародные моления о спасении погибающих. Советское правительство, стремясь перераспределить снабжение продовольствием, перешло к принудительному изъятию излишков зерна и других продуктов у населения, получившего название продразверстки. Как это часто бывает, для многих эта кампания стала возможностью мести и вражды: люди доносили друг на друга, не стесняясь ни дружеских, ни родственных уз. Видя вражду и предательство, укоренившиеся в человеческих сердцах действием врага рода человеческого, священномученик Григорий в своих проповедях призывал станичников жить по-христиански, в любви и согласии. «Если так будет дальше, то никогда люди не смогут зажить мирно», — говорил он.

Летом 1921 года отец Григорий официально вошел в состав правления епархиального свечного завода и, наравне с другими священниками вместе с священномучеником Андреем Ковалевым, встал на защиту церковных финансов от советской власти. По делам службы ему часто приходилось бывать в Екатеринодаре (который уже был переименован в Краснодар), отлучаясь из дома иной раз и на целую неделю.

С августа месяца по инициативе Кубано-Черноморской ЧК (КубЧК) на Кубани были начаты масштабные гонения на самых известных священников Краснодара и Кубанской епархии, в их числе оказался и священномученик Григорий. Один из чекистов-осведомителей, донося о священнослужителях, предлагал их немедленно выслать за пределы Кубани, «известных как определенных и злостных контрреволюционеров, могущих иметь громадное контрреволюционное влияние на массы…». Безусловно, власть боялась авторитета талантливых пастырей, и стремилась предпринять все возможное для их дискредитации и уничтожения.

15 сентября в дом к священномученику Григорию явились чекисты в сопровождении членов местного исполкома для ареста и заключения его под стражу, предъявив ложное обвинение в переписке с репрессированным духовенством и контрреволюционной агитацией. Через несколько дней на допросе, несмотря на все усилия чекистов, он так и не признал свою вину. В эти же дни арестовали и многих других известных священников Краснодара и области. Так во внутренней тюрьме ЧК с отцом Григорием вскоре оказались священники Григорий Конокотин, Иоанн Яковлев, Андрей Ковалев и Иоанн Говядовский, где вместе пребывали в молитве и славословии Бога.

Первоначально уполномоченный по делам духовенства КубЧК, считая отца Григория «ярым врагом Соввласти» предложил выслать его в Архангельскую губернию без права возвращения назад, «почему его пребывание в пределах Кубано-Черноморской области не допустимо в интересах строительства Соввласти на Кубани». Однако целью безбожной власти была не просто ссылка, а физическое уничтожение воина Христова.

23 сентября 1921 года коллегия КубЧК спешно постановила «считать факт преступления доказанным» и приговорила отца Григория к высшей мере наказания — расстрелу. Через пять дней, 28 сентября, в 2 часа ночи расстрельная команда чекистов вывела его во внутренний двор тюрьмы и, дав несколько минут для молитвы, привела приговор в исполнение. Так закончил свой жизненный путь священномученик Григорий, соединившись со Христом.

Священномученик Григорий родился 1 (13) августа 1869 года в станице Калужской (до 1867 г. – Супская) Кубанского казачьего войска и был четвертым ребенком в семье местного священника Иакова Ивановича Конокотина.

Иаков Иванович происходил из рода сельского дьячка села Медюкова Смоленской губернии и рос в бедности, с ранних лет помогая родителю кормить большое семейство (сам он был последним, двадцатым ребенком). Окончив Смоленскую духовную семинарию, он по зову сердца отправился на Кавказ для несения служения на казачьих землях. После окончания Кавказской войны территории Закубанья были заселены казачьими станицами, но многие селения оставались без православных пастырей и духовного окормления. По предложению главного священника Кавказской армии многие священники центральной России добровольно поехали для служения на Кавказ. В их число вошел и отец Иаков, который женившись на дочери бедного дьячка, в 1864 году был рукоположен в сан священника и поехал в далекий и незнакомый край, где получил место в закубанской станице Калужской. Впоследствии там у него родились дочери Лидия, Фаина и два сына.

На новом месте отцу Иакову приходилось исполнять не только пастырские обязанности: казаки, направляемые на переселение в горные станицы, всеми возможными способами уклонялись от переезда, отказываясь от дальнейшего пути, и только ему удавалось уговорить их продолжить путь. Как свидетельствовали очевидцы, «ласковый, словоохотливый о. Иаков ободрял новоселов, живо рисовал им все богатства и угодья вновь заселяемого края и выражал согласие разделить их судьбу». Будучи прост по характеру, он добрыми словами и незатейливыми шутками «покорял сердца» казаков, которые поселялись на новых местах только с условием, чтобы у них служил отец Иаков.

Видя полную бедность и скудость жизни на новом месте, отец Иаков завел собственное домашнее хозяйство, занялся хлебопашеством и одновременно обжигом извести, добываемой вблизи станицы. С ранних лет, по примеру отца, трудились все его дети, привыкая к работе по хозяйству.

В возрасте 4-х лет Григорий лишился матери, Александры Филипповны, которая умерла от внезапной простуды. Однако тяжелая потеря, посланная Богом для укрепления воли и веры в Его Промысел, не сломила отца Иакова.

Возрастая духовно и телесно, Григорий осознанно принял решение встать на путь священнического служения и, с благословения отца, поступил в духовную семинарию в город Ставрополь. Учеба в стенах семинарии прошло вместе с будущими священномучениками Михаилом Лекторским, Григорием Троицким и Андреем Ковалевым. По окончании полного курса обучения молодой выпускник вступил в брак с Еленой Стефановной. В 1892 году он получил назначение в село Тахтинское Ставропольской губернии диаконо-учителем и затем рукоположен в сан диакона.

В 1894 году епископом Ставропольским и Екатеринодарским Агафодором (Преображенским) отец Григорий был рукоположен в сан священника и отправлен в Покровский храм села Медведского. «Со страхом и трепетом» (Флп. 2:12) начал он путь своего служения, не отказываясь ни от одного возлагаемого на него послушания. Покровский храм, один из древнейших на территории губернии, был построен в конце XVIII века и имел два престола: в честь Покрова и Успения Пресвятой Богородицы.

Через три года священномученик получил назначение в село Молдаванское Кубанской области. К приходу тогда относились не только село, но и соседний поселок Русский. Большинство сельчан, будучи природными молдаванами, практически не говорили по-русски, поэтому для общения с ними новый настоятель выучил молдавский язык. Этот поступок отца Григория, желавшего говорить на одном языке со своими прихожанами, оказал большее влияние на отношение жителей, проникшихся с тех пор к нему большей любовью и уважением.

В браке с матушкой Еленой у отца Григория родились трое сыновей Анатолий, Борис, Иаков и четыре дочери Александра, Анна, Лидия и Надежда.

Ревнуя о благолепии дома Божьего, отец Григорий выхлопотал разрешение и денежные средства на строительство нового кирпичного храма на каменном фундаменте взамен обветшавшего деревянного, построенного в 1876 году. Строительство длилось несколько лет и в 1908 году завершилось торжественным освящением храма в честь вселенского святителя Иоанна Златоуста. Внутреннее убранство и большой массивный иконостас, отливавший золотом, стал украшением не только храма, но и всего села. Вскоре после освящения отец Григорий был награжден за усердные труды фиолетовой бархатной скуфьей.

В 1912 году благочестивый родитель святого отец Иаков Конокотин вышел за штат и переехал в Молдаванское, желая провести остаток своей жизни рядом с сыном. Вскоре Господь вновь, во второй раз, послал отцу Григорию трудное испытание: овдовела, а затем скончалась его сестра, оставив на попечение своему отцу и брату восемь сирот. Разделив с отцом заботу о племянниках, священномученик, уповая, что Господь не оставит их без пропитания, перевез их в свой дом. На приобретенном участке вместе с отцом он посадил большой фруктовый сад и виноградник.

С началом Первой мировой войны молодые сельчане были призваны в действующую армию. Их семьи, вынужденные самостоятельно обрабатывать свои земельные участки, не справлялись даже с половиной сельско-хозяйственных работ и находились на грани существования. Для помощи этим семьям под руководством отца Григория были созданы сельское попечительство о и благотворительный комитет. Объединяя усилия сельчан, он денганизовывал обработку и посев на полях этих семей, собирал деньги и продукты, распределяя их между нуждающимися.

Несмотря на молодость лет, здоровье отца Григория постепенно ухудшалось: давала о себе знать давняя болезнь сердца. Ежегодно он подолгу пребывал в г. Екатеринодаре, проходя длительное лечение.

В 1918 году с началом Гражданской войны и постепенным проникновением революционных идей в кубанских станицах и селах стали меняться отношения между сельчанами: все чаще со стороны сочувствующих большевизму звучали обвинения в сторону зажиточных жителей и призывы к расправе над «буржуями». Чаще в проповедях и публичных выступлениях отца Григория стали звучать призывы прихожан к миру и христианскому отношению друг с другом, чтобы по апостольским словам «сохранять единство духа в союзе мира» (Еф. 4:3).

После установления советской власти в Молдаванском члены военно-революционного комитета спешно прибыли на хутор отца Григория, требуя выдать якобы спрятанные пулеметы. Не держа зла на ослепленных тьмой революции сельчан, он позволил им обыскать дом и участок и убедиться в отсутствии оружия, что и произошло.

Недолгая власть советов вскоре сменилась переходом Молдаванского под контроль Добровольческой армии. При вступлении добровольцев в село были начаты карательные операции против всех большевиков. Стремясь не допустить насильственной смерти, отец Григорий, обратившись к командиру находившегося в Молдаванском отряда, добился отмены приказа о расстрелах большевиков.

Некоторое время спустя, узнав о готовящемся аресте другого бывшего красного комиссара села, священномученик предупредил его отца, благодаря чему последний сумел скрыться и спасти свою жизнь. В это же время святой, по своему глубокому милосердию, более месяца в своем доме укрывал красного комиссара станицы Петровской Залесского, а после его случайного ареста ходатайствовал об освобождении из тюрьмы на свои поруки. Побеждая зло добром, отец Григорий исполнял заповедь Христову, помня слова Священного Писания: «Если враг твой голоден, накорми его; если жаждет, напой его…Не будь побежден злом, но побеждай зло добром» (Рим. 12:20-21). Через год священномученик получил высокую награду – наперсный крест. К этому времени за долгие годы службы Церкви он имел множество государственных наград, среди которых многочисленные медали и орден Святой Анны 3-й степени, и богослужебно-иерархических: набедренник, фиолетовая скуфья и камилавка.

Однако промыслом Божиим отцу Григорию было суждено пострадать от наветов лукавых людей. С окончательным установлением советской власти в 1920 году в Молдаванском в рамках продразверстки у отца Григория было реквизировано 140 пудов кукурузы. Обратившись к председателю местного ревкома, он попросил выдать присланные за кукурузу деньги, но последний, сославшись то, что он посланы для размена, в выдаче отказал.

Когда отец Григорий через неделю вновь обратился с этой же просьбой, председатель вновь отказал и тут же предложил ему подписать два документа: обязательства о невыезде из Молдаванского и о возвращении председателю всего реквизированного у него белыми имущества или уплате за него. Под давлением святой подписал обязательство о невыезде, отказавшись отвечать за действия белого гарнизона. Тогда председатель, не желая возвращать требуемые деньги, стал обвинять священника в пособничестве белым и совершенно абсурдных вещах: будто бы он носил погоны полковника и принимал парады во время господства Добровольческой армии. Удивленно смотрел на него отец Григорий, догадываясь о причине такого поведения председателя.

На следующий день арестованного отца Григория отправили в находившийся в станице Крымской особый пункт I Кавказской кавдивизии IX Кубанской армии с обвинением в пособничестве белым и выдаче для расправы советских работников.

На допросах святой говорил: «Когда была советская власть на Кубани, то я никогда и ни в какую политику не вмешивался, и по уходе таковой вступила власть белых; при ней я тоже ни кого из советских работников белым не выдавал, а даже наоборот, освобождал от смерти и тюрем, и других телесных наказаний».

При первом же разборе дела следователь убедился в полной невиновности священника и вскоре освободил его. Созвав после прибытия пастыря сельский сход, председатель ревкома хотел добиться осуждения священника сельчанами. Пришел туда и священномученик Григорий, к речи которого «прихожане отнеслись сочувственно». Как только стали раздаваться высказывания в поддержку священника, чиновник перебил отца Григория, начав красноречиво описывать его «контрреволюционные преступления», а защитникам пастыря объявил, что «всех, кто вступится за священника, он как блюститель порядка Советской власти объявит контрреволюционером». Поэтому промолчали даже большевики, спасенные отцом Григорием от смерти.

Зло, вошедшее и осквернившее сердце (Мк. 7:23) гонителя отца Григория, толкало его на новое преследование. Председатель ревкома, воспользовавшись проездом через село уполномоченного Особого отдела, подал заявление «явно недовольствующее… за прекращение дела священника», чтобы вынудить возобновление расследования «преступлений» священника. В личной беседе с уполномоченным местный чиновник упорно твердил, что «не может спокойно работать раз таковой не понесет заслуженной им кары, да еще к тому же останется вставлять палки в колеса».

Через несколько дней священномученика вновь арестовали и на этот раз отправили в тюрьму города Краснодара. Тяжелейшие условия ухудшали и без того слабое здоровье священномученика: переполненные камеры не проветривались, всюду в огромном количестве были вши и тараканы.

На первом же допросе следователь спросил:

— Как вы смотрите на советскую власть?

— Какая бы то не была власть, мы, священники, должны подчиняться, потому что пришло предписание всем духовным лицам не вдаваться в политику, а быть беспартийными, — ответил священномученик.

В защиту своего пастыря выступили многочисленные прихожане Молдаванского и хутора Русского, обратившись в следственные органы в ходатайствами о его освобождении. «При власти кадетов он до глубины души возмущался зверствами, чинимыми кадетами…», — писали сельчане. Сотрудница Реввоентрибунала IX армии, снимавшая в доме священника в 1918-м комнату, свидетельствовала: «Я при белых жила в квартире Конокотина и знаю, что ничего подобного не было, т.е. он не носил погоны и никаких парадов не принимал, и что он никогда не мешался в дела белых».

8 сентября отец Григорий был вызван на суд Кубано-Черноморского революционного трибунала, на котором святой вновь подтвердил свою невиновность, указывая на стремление председателя молдаванского ревкома отомстить ему. Принятое трибуналом постановление гласило: «усмотрев в показаниях [на него] личные счеты, а также ходатайство общества» обвинение считать недоказанным, заключенного из под стражи освободить.

По настоянию родных и врачей священномученик не вернулся в Молдаванское, а остался с семьей в г. Екатеринодаре, получив назначение сверхштатным клириком Александро-Невского войскового собора.

Однако его недоброжелатели, объятые огнем ярости (Пс. 123:3) против служителя Господня, не оставляли своего злого намерения и регулярно направляли жалобы кубанскому епископу Иоанну, желая досадить святому через церковную власть.

Всемилостивый Творец, желая прославить Своего угодника, уготовил ему последнее в жизни страдание. 15 сентября 1921 года, когда отец Григорий пребывал в своем доме по улице Гимназической, явились сотрудники ЧК с ордером на арест. Простившись со своими родными, священномученик последние несколько минут провел в горячей молитве перед большим образом, а затем, благословив домочадцев, вышел.

Во время проведения кампании борьбы с «контрреволюцией» органы устраняли самых «реакционных», талантливых и выдающихся пастырей земли Кубанской. Его арест был уже давно спланирован и собраны необходимые для дела документы с обвинением в «бегстве от советской власти и в связи с высланным духовенством».

Множество верующих г. Краснодара и с. Молдаванского, знавших священномученика Христова, свидетельствовали перед властью о его невиновности, настоятельно ходатайствуя об освобождении из заключения. О «благонадежности» отца Григория даже писали бывший сотрудник Кубано-Черноморского революционного трибунала и начальник отдельской милиции…

Несмотря на все старания чекистов, священномученик держался стойко и повторял: «Виновным себя в предъявленном мне обвинении не признаю». Допрос был недолгим, ведь он уже никак не мог повлиять на судьбу священника.

Уже на следующий день, 23 сентября, Коллегия ЧК, рассмотрев дело отца Григория, признала его виновным и приговорила к расстрелу. Решившись пострадать за имя Христово, оставшиеся дни заключения он провел в молитве и укреплял окружавших его арестантов, чтобы они освободились от сети диавола, который уловил их в свою волю (2 Тим. 2:27). Не зная о принятом карателями решении, матушка Елена Стефановна накануне смерти отца Григория передала в адрес председателя Кубано-Черноморской ЧК собранные поручительства от прихожан, что ее супруг «отличался добропорядочностью, корректным и лояльным отношением к своим гражданским обязанностям».

В 2 часа ночи 28 сентября священномученика Григория вывели во двор тюрьмы и расстреляли. Погребен в безвестной могиле. Так славный жизненный путь пастыря-страдальца увенчался блаженной кончиной.

Священномученик Михаил Лекторский родился 9 ноября 1872 г. в семье кубанского священника. Поступил и успешно закончил курс Ставропольской Духовкой семинарии со званием студента в 1892 г. Был рукоположен Преосвященным Евгением и определен но дьяконо-учительское место в станицу Динскую, где состоял учителем одноклассной церковно-приходской школы.

В августе 1893 г. был рукоположен во иереи и определен в село Благодатное, где состоял заведующим и законоучителем одноклассной церковноприходской школы до февраля 1896 года. Позже, согласно прошению переведен в станину Воронежскую, где состоял заведующим и законоучителем двухклассного мужского и одноклассного женского министерских училищ.

С 13 мая 1906 года перемещен согласно прошению к Андреевской церкви станицы Новотитаровской. Состоял настоятелем местной приходской церкви и был духовником окружного духовенства второго округа с 5 апреля 1913 г.

Отец Михаил был прекрасным семьянином. Его жена Екатерина Владимировна – 24 ноября 1872 г. рождения, родила ему 4-х детей: Александра (1895 г.), Надежду (1898 г.), Ольгу (1905 г.), Владимира (1910 г.).

Священник Михаил Лекторский за пастырское усердие был отмечен следующими наградами: набедренником в 1900 году, скуфьей в 1905 году. Отец Михаил также имел архипастырское благословение с выдачей грамоты по представлению училищного Совета за труды и заботы по открытию библиотеки-читальни при церковноприходской школе на изысканные и местные средства 1908 г. В 1910 г. 6 мая он получает в награду камилавку.

Отец Михаил принимал участие в первой всеобщей переписи населения Российской империи в качестве заведующего переписным участком, за что был удостоен Его Императорского Величества благодарности, в чем имел уведомление Министра внутренних дел от 1 августа 1897 г. № 6644 и бронзовую медаль со свидетельством от 29 августа 1897 г.

В 1917 г. он, в качестве делегата от 2 округа, принимал участие в работе чрезвычайного собрания духовенства Кубанской области 13-21 апреля.

В ночь с 25 на 26 сентября 1921 г. в станице Новотитаровской первой кавбригадой Чонгарской кавдивизии Буденного, священник Михаил Лекторский был арестован по обвинению в контрреволюционной агитации, и привезен со многими арестованными казаками в станицу Брюховецкую в особый отдел 9-ой большевистской армии. Здесь полтора месяца заключенные жили в нечеловеческих условиях, спали на соломе и были изъедены блохами и вшами. Человек, случайно увидевший о. Михаила, которому было 49 лет, нашел его крайне исхудавшим, еле ходившим стариком. Приговор тройки особого отдела кавдивизии Буденного был коротким – расстрел.

Когда группу заложников из 40 человек раздели до исподнего, казаки стали просить – «Батюшка, поисповедуй нас». Батюшка исповедал и отпустил им грехи, сказав: «А кровью Вы приобщитесь [причаститесь] своею, и теперь простите меня, в чем я повинен».

Когда же он стал служить молебен, их стали бить прикладами, особенно сильно били о. Михаила. Затем связали им руки, бросили в телеги и повезли за станицу в глиняный карьер.

Лежавший с о. Михаилом казак сумел развязать себе руки и развязал их священнику. «А теперь давай бежать» – шепнул казак. Но батюшка ответил: «Благословляю тебя бежать, а я уже не в силах». Казак бежал. Когда большевики среди приговоренных к расстрелу нашли развязанными руки только у священника, подвергли его страшным истязаниям.

27 октября 1921 г. в 11 часов вечера всех заложников расстреляли, и среди горы трупов выделялось своим изуродованным видом тело о. Михаила. Были люди, которые это все видели.

Сегодня память отца Михаила благоговейно почитается как среди жителей станицы Брюховецкой, так и по всей Кубани. На месте мученической кончины священника в окрестностях станицы установлен крест и памятная табличка, к которому ежегодно совершаются крестные ходы. В 2018 году имя священномученика Михаила Лекторского было присвоено одной из улиц станицы Брюховецкой Брюховецкого района.

Священномученик Димитрий родился 26 октября 1880 года в селе Большие Сорочинцы Полтавской губернии в семье казака Константина Легейдо. Успешно занимаясь торговлей, Константин Легейдо приумножал земное имущество. Но Дмитрия не привлекала торговля, и он, как купец, ищущий драгоценной жемчужины, выбрал своим поприщем служение Богу. В 1904 году Дмитрий окончил Тифлисскую духовную семинарию и был рукоположен во диакона в храм села Нины Ставропольской губернии, а затем – во священника и служил в храме станицы Неберджаевской Кубанской области.

В 1918 году Кубань стала ареной ожесточенных боев Гражданской войны, развязанной большевиками против русского народа. Во время пребывания в станице Неберджаевской белых, был арестован и осужден на смерть один из красноармейцев; когда его уже повели на площадь, чтобы казнить, отец Димитрий вступился и спас ему жизнь. При власти белых священник регулярно передавал продукты заключенным красноармейцам.

В августе 1931 года отец Димитрий был назначен в Вознесенский храм города Геленджика. Своей активной пастырской деятельностью и проповедями он вскоре привлек внимание ОГПУ. 21 апреля 1932 года святой был арестован по обвинению в антисоветской религиозной деятельности, которую он направлял против мероприятий советской власти. В мае 1932 года сотрудники ОГПУ допросили местных жителей, после чего были устроены очные ставки свидетелей со священником.

По словам свидетеля, святой якобы говорил: «Не было бы колхозов, не было бы тех мучений, какие есть; над народом издеваются, но скоро будет Суд, который потрясет мир… Служители Христа переносят большие мучения и издевательства, но скоро будет Суд, который будет судить мир…». Выслушав на очной ставки показания, отец Димитрий сказал: «Разговора в таком духе не было. О прославлении Христа разговора не отрицаю, но что не было бы колхозов, не было бы мучений, и что коммунисты посланы за грехи, я не говорил. Разговора о том, что служители Христа переносят большие мучения, не было, но не отрицаю, чтомог быть разговор, что мы подвергаемся насмешкам».

После очных ставок следователь снова допросил священника, и отец Димитрий сказал: «Виновность свою в предъявленном мне обвинении я отрицаю, хотя и не отрицаю, что временами неудовольствия с моей стороныбыли. Большей частью эти неудовольствия сводились к материальным вопросам. Предъявленные мне свидетельские показания я частично признаю – в частности, разговор о прославлении Христа, о том, что чем больше грешат люди, тем строже будут наказываться. Но часть разговоров была неправильно понята.Преднамеренной антисоветской агитации против власти я не вел, и о том, что нужно выходить из колхозов, чтокоммунисты будут стоять перед Страшным Судом, я не говорил».

Областное начальство ОГПУ потребовало от местных сотрудников допросить еще ряд свидетелей, чтобы доказать наличие контрреволюционной организации. После допросов местные сотрудники ОГПУ написали: «Препровождая дополнительный следственный материал и справку по делу Легейдо, сообщаем, что выявить наличие антисоветской группировки путем допросов предлагаемых вами лиц не удалось. Все допрошенные являются дряхлыми стариками и старухами и ценных данных в процессе допроса не дали».

Одна из дополнительно допрошенных свидетельниц показала: «Были случаи, когда я делилась с нимсвоим горем, как например, у меня забрал фининспектор… буфет, стол, зеркало и другие домашние вещи… Отец Димитрий, утешая меня, сказал: “Не отчаивайтесь, молитесь и терпите, все это земное, нужно думать больше о загробной жизни”. В то время, когда на праздниках я у него встречала прихожан, то обычно те пили чай, пели и вели разговоры… о внутренней жизни каждого».

28 ноября 1932 года особое совещание при Коллегии ОГПУ приговорило отца Димитрия к трем годам ссылки в Казахстан, он был сослан в Чимкент, где работал инкассатором-счетоводом.

11 сентября 1937 года власти арестовали священника, он был заключен в чимкентскую тюрьму. 14 сентября святой был допрошен и на вопрос следователя, участвовал ли он в контрреволюционной деятельности и признает ли себя виновным, ответил, что ни в какой антисоветской деятельности не участвовал.

19 ноября 1937 года тройка НКВД приговорила священника к десяти годам заключения в концлагерь, и 21 января 1938 года он прибыл с алма-атинским этапом в 10-е отделение Бамлага. 13 марта начальник 1-й колонны, к которой был приписан отец Димитрий, и помощники по труду и культурно-воспитательной работе составили на него характеристику, в которой написали, что со дня своего прибытия в лагерь тот не выходил на работу, является злостным отказчиком и воспитанию не поддается.

15 марта был допрошен лжесвидетель, который показал, что отец Димитрий был злостным отказчиком от работы и вел антисоветскую агитацию. Самого священника при этом ни разу не допросили. 31 марта 1938 года тройка НКВД приговорила отца Димитрия к расстрелу, но расстрелять его уже не могли – 23 марта 1938 года священномученик скончался и был погребен в безвестной могиле.